radmirkilmatov в Адреналиновые истории из 90-х – 6. История журналиста. В начале 1993 года в редакции «Коммерсант-дейли» мне задали единственный вопрос: есть ли у меня журналистский опыт. Честно ответил: никакого, и мне сказали, что я им подошел…
«Необычную» кадровую политику объясняли тем, что произошел переворот с матричного способа печати – на компьютерные технологии. Главное достоинство журналистов «прежней формации» - умение выдать готовый текст на заданную тему – оказалось менее востребовано, чем способность мазать по тексту многозначительные аналитические сопли.
Но еще происходил разрыв преемственности журналистских традиций, когда ответственность оказалась не востребована, и стала нужней провокативность, шантаж, передергивания. Журналистика благодаря «Коммерсанту» стала бизнесом намного раньше других. И опыт коммерсанта тех лет – со всех сторон, особый опыт. Писать в новой журналистике следовало «по-новому», так, словно у российского бизнеса была своя история, капитал, элита и традиции. «Западная». Рейдерская, нацеленная на захват всего того, что можно было спи… и - заниматься другим делом, для чего используют тот же глагол, но другим ударением.
Деньги на проект дал хозяин «Московских новостей» Егор Яковлев – для забав в семейном бизнесе своему сыну. За несколько миллионов «зеленых» переоборудовали бывшую школу, купили компьютеры. Шутили, что это был хоть и не законный, но самый приличный из способов потратить мифические «деньги партии».
Костяк редакции собрали в ИСАА, сделав акцент на выпускниках, у которых не было распределения и работы. У переводчиков изначально гибкий образ мышления, а уж в роли журналистов некоторые из них «раскрылись»…
Словом, рядовой «бандитский» проект 1990-х, где журналистика стала инструментом зомбирования, управления социальной истерией, шантажа, навязывания обществу чуждых, вредных, а иногда прямо бандитских идей. Как тогда было принято считать, для обновления элит и зарождения нового правящего класса. А где и когда социальные революции происходили без поддержки представителей «древнейших профессий»?
Общага авиационного института была прямо через дорогу. Инженер с подвешенным языком, хорошим воспитанием, к тому же, разбирающийся в политике и экономике, я неожиданно оказался корреспондентом Отдела экономической политики.
В газете тогда был «подвал», где сообщалось, что делали накануне видные государственные деятели. Главными были трое: Ельцин, Хасбулатов и Черномырдин, потому между собой этот раздел назывался «три поросенка», и заполнить этот раздел новостями называли «забить поросятник».
После того, как в свой первый рабочий день я рассказал анекдот о том, как Винни Пух врезал по носу Пятачку, так как «от вас свиней всего можно ожидать», эту и другую рутину сбросили на меня.
Зарплату тогда практически нигде не платили, и журналисты, можно сказать, были «на вольном выпасе». Я следил за политикой, был «на плаву» в любом вопросе. Мной было удобно «затыкать» любые дыры.
«Дыры» иногда были фантастическими, и я трижды попадал на заседаниях самого (!) российского правительства.
Либеральные журналисты до сих пор шутят про косноязычие Черномырдина – и отказываются признавать его компетентность, характер, превосходное чувство юмора и то, что большинство анекдотов распространял про себя сам Премьер министр.
Начальник у Степаныча был интриган и сумасброд, который настолько боялся сильных фигур и конкуренции, что выжить при нем в правительстве можно было, только изображая легкую степень придурковатости… Обычная психология: когда «барин» видел «своих» - он отходил…
Дело было в августе 93-го года на заседании Правительства. За 4 часа рассмотрели 4 вопроса. Вначале Виктор Степаныч час вытирал сопли министров и губернаторов, жаловавшихся на катастрофическое состояние экономики.
Потом в повестке были вопросы о потребительской и сельскохозяйственной кооперации. Выступление докладчика было «никаким».
Это понятно, в те годы министрами стали назначать за персональную преданность президенту и с одобрения американского посла. Сплетничали, что в первое правительство на один из ключевых постов назначили вообще не знакомого со страной олуха, только за «знатную» фамилию. Если бы не советники при министрах, которые по слухам, буквально били министров по рукам, сомнительная кадровая политика первого президента могла окончиться намного раньше…
Послушав тогда министра экономики пару минут, Черномырдин прервал докладчика и стал рассказывать сам. Как он это делал!? Необычно… «Кто знает, чем кооператив отличается от акционерного общества?» насмешливо спросил он присутствующих. Рядом со мной на галерке сидел Виктор Геращенко, опальный председатель Центробанка. Он молча поднял руку, но ликбез относился не к нему. Задавав этот вопрос нескольким министрам персонально, и подняв тех со стула, Степаныч очень походил на школьного учителя.
Поиздевавшись над гайдарами и чубайсами, и путем опроса выяснив, что акционеры – это когда одна акция – один голос, а кооператив – когда один человек – один голос, Черномырдин прямо на заседании стал вносить правки в документы. Какой персональный интерес был в кооперативах у российского премьера и советского министра газовой промышленности?
Этот мамонт странно и одиноко смотрелся среди молодых стервятников. Решением Черномырдина пакет был сразу принят, отправлен на переработку и передан в парламент. Там он поздней и утонул… Основную часть элит вопросы реального экономического развития никогда не интересовали…
Четвертым вопросом было Приморье. Местные элиты сопротивлялись приватизации. На заседании возник спор, Чубайс прямо на заседании требовал скальп с тогдашнего губернатора края. Но желающих порвать на кусочки самого Чубайса, освежевать и выпотрошить – на заседании было намного больше. Однако темы приватизации, иностранных советников и свободного рынка – были ключевыми в политике Ельцина, и спорить с ними запрещалось.
Через полтора часа прений все осталось без изменений, но пар выпустили… Черномырдин на следующий день лично отправился на Дальний Восток, учить и убеждать местные элиты, что спорить с чубайсами бесполезно, а приватизацию полезней возглавить, так как это лучший путь легализовать капитал.
Он был удивительным человеком. Каким-то образом, оказавшись среди упырей и мошенников, он сам не казался упырем и мошенником. Всем своим поведением он возвращал веру в умного компетентного и ответственного лидера. Давал надежду, что где-то наверху существует разум, справедливость, свет в конце туннеля, и благодаря этому, все будет хорошо.
После того заседания я подошел с вопросами к губернатору Наздратенко и тем самым, как оказалось, напросился на многочасовой разговор с ним в гостинице субботним утром. Помню, как губернатор «пробовал» на мне рискованные политические темы, которые никогда не поднимались в печати. «Что будете делать в Москве, если завтра Чукотка, Приморье или Сахалин – объявят, что намерены вступить в США, как к примеру, Пуэрто Рико – ассоциированной территорией в составе штатов, что вы здесь в Москве станете делать?» - «А в чем же это будет лучше вам и вашим детям?» … и подобного интересного «треша» почти на четыре часа…
Когда ты можешь просто и понятно изложить любой вопрос, не жуешь сопли и оппонируешь по существу, то интересные темы сами идут в редакцию. Каким –то образом у меня оказалась сотня больших статей всего за год работы.
Но со своими представлениями о справедливости я был скорей исключением в дружном коллективе прохиндеев. Мое увольнение стало высокой оценкой «профнепригодности», и было более, чем логично.
Человек меня принявший, учивший профессии и уволивший, был действительно, очень хорош в журналистике. И он поступил, увы, совершенно правильно, так как надо было поступить. Я действительно не подходил этому делу. А он поздней стал членом Совета директоров некогда крупнейшей нефтяной компании – причем, по GR. Но за ним всегда была выжженная пустыня. Учителю – благодарность – благодарностью, но если тебе стало с говном не по пути… такой оценкой и таким конфликтом действительно горжусь…
Через год я едва снова не попал в журналистику. Пресс службе госкомитета по управлению имуществом требовались сотрудники. С моим послужным списком я прошел три собеседования, стал единственным кандидатом… Однако после «финального» интервью мою кандидатуру отверг странный американец, работавший «советником» прямо в этом Министерстве.
Странное было дело: американцы оказывали услуги, консультировали правительство, строили то, что не работает, на чем обогатились, а зарплаты этим странным «консультантам» включали в состав гос.долга. Чем они там занимались – один вопрос. Почему – другой. Но все было так, а не иначе.
Журналистская карьера окончилась, но полезные навыки остались. Умение разбираться в чужих интересах и реагировать, импровизируя – иногда помогало в других «сферах».
Двадцать лет назад для того, чтобы купить что-то из крупных предприятий в ходе приватизации – согласие приходилось получать на самом-самом верху.
Для такой цели в сентябре 1995-го года с увесистой пачкой документов по приватизации – я оказался в кабинете заместителя Председателя Госкомимущества.
Замминистра в течение получаса добросовестно «глумился» надо мной, показывая ошибки и тыча носом в недочеты пакета. Я не спорил, давая собеседнику «спустить пар». Когда он сказал все, что думал про «молодых-да-ранних», я поддакнул ему, одновременно посетовав на уровень экономической и юридической мысли. Ведь одни и те же документы могут стать основанием, как для успешной сделки, так и для уголовного дела. И с примерами. Словом, мы разговорились…
Когда мы вышли из кабинета, он уже панибратски обнимал и хлопал меня по плечу, советуя пересмотреть свое отношение к работе. Время тогда было другое, не было интернета и сотовой связи. Его секретарь на выходе стояла по стойке смирно. «Радмир Кильматов?» - «Да», – повернулся я. «Вам звонили из секретариата Черномырдина, и просили срочно с ним лично связаться…»
Вот так: не больше – не меньше… Надо сказать, что у моего начальника на работе фамилия была хотя и похожей, но все же другой. И это должен был быть он. Неожиданно я заметил, что Замминистра принял «стойку» своей секретарши, его глаза налились поволокой, словом, как говорили в криминальных сериалах тех времен, «клиент поплыл»…
«Зачем? Что я могу ему сказать?» – подыграл я ситуации, – «сам ему говорил, что все нужно делать абсолютно чисто, законно, чтобы комар носа… и как в танке,… и что говорить, когда решение не готово? Спасибо! Через полчаса обдумаю и доложу…» – закончил я как бы внутренний монолог,
кивнул –
и понимающе кивнули мне в ответ.
На следующее утро день пакет с подписанной «как была» программой приватизации – сам собой пришел на мой стол.
Самое странное сейчас, что молодые представители нескольких поколений в большинстве своем искренне верили той лабуде «для туземцев», которую под видом вершин экономической мысли – скармливали нам либеральные экономисты. Тысячи людей с детской невинностью делали то, что в любых других координатах – называлось глупостью или преступлением. Только поздней, когда «жизнь убедила» и пропала вера в справедливость происходившего – пропало желание жить по принципам того «странного» времени.
Сегодня на Украине странным образом повторяются неизвестные страницы того, что творилось в Москве четверть века назад. Смена власти, смена элит, удаление прежних «сливок» от властных рычагов, везде криминал, разнообразные программы оболванивания молодежи, странные комиссии для иностранных посредников, перераспределение собственности, олигархи, грабеж населения, конфликты. Проще найти дюжину сходств, чем одно различие.
Социальные эксперименты и гос.переворот 90-х изначально были обманом, вместо эффективных собственников собственность и власть перешла людям особого криминального мышления, повязанных круговой порукой, не способных к «креативу», к развитию, социальному взаимодействую… Но западные советники, приватизация и либерализация - никогда и не были способом отбора «сливок».
Эти «причиндалы» работают - для совсем другой части общества.
Если ты туда вляпался – твои проблемы. Но если ты это хотя бы понял, все лучше: ты уже на правильном пути.
«Необычную» кадровую политику объясняли тем, что произошел переворот с матричного способа печати – на компьютерные технологии. Главное достоинство журналистов «прежней формации» - умение выдать готовый текст на заданную тему – оказалось менее востребовано, чем способность мазать по тексту многозначительные аналитические сопли.
Но еще происходил разрыв преемственности журналистских традиций, когда ответственность оказалась не востребована, и стала нужней провокативность, шантаж, передергивания. Журналистика благодаря «Коммерсанту» стала бизнесом намного раньше других. И опыт коммерсанта тех лет – со всех сторон, особый опыт. Писать в новой журналистике следовало «по-новому», так, словно у российского бизнеса была своя история, капитал, элита и традиции. «Западная». Рейдерская, нацеленная на захват всего того, что можно было спи… и - заниматься другим делом, для чего используют тот же глагол, но другим ударением.
Деньги на проект дал хозяин «Московских новостей» Егор Яковлев – для забав в семейном бизнесе своему сыну. За несколько миллионов «зеленых» переоборудовали бывшую школу, купили компьютеры. Шутили, что это был хоть и не законный, но самый приличный из способов потратить мифические «деньги партии».
Костяк редакции собрали в ИСАА, сделав акцент на выпускниках, у которых не было распределения и работы. У переводчиков изначально гибкий образ мышления, а уж в роли журналистов некоторые из них «раскрылись»…
Словом, рядовой «бандитский» проект 1990-х, где журналистика стала инструментом зомбирования, управления социальной истерией, шантажа, навязывания обществу чуждых, вредных, а иногда прямо бандитских идей. Как тогда было принято считать, для обновления элит и зарождения нового правящего класса. А где и когда социальные революции происходили без поддержки представителей «древнейших профессий»?
Общага авиационного института была прямо через дорогу. Инженер с подвешенным языком, хорошим воспитанием, к тому же, разбирающийся в политике и экономике, я неожиданно оказался корреспондентом Отдела экономической политики.
В газете тогда был «подвал», где сообщалось, что делали накануне видные государственные деятели. Главными были трое: Ельцин, Хасбулатов и Черномырдин, потому между собой этот раздел назывался «три поросенка», и заполнить этот раздел новостями называли «забить поросятник».
После того, как в свой первый рабочий день я рассказал анекдот о том, как Винни Пух врезал по носу Пятачку, так как «от вас свиней всего можно ожидать», эту и другую рутину сбросили на меня.
Зарплату тогда практически нигде не платили, и журналисты, можно сказать, были «на вольном выпасе». Я следил за политикой, был «на плаву» в любом вопросе. Мной было удобно «затыкать» любые дыры.
«Дыры» иногда были фантастическими, и я трижды попадал на заседаниях самого (!) российского правительства.
Либеральные журналисты до сих пор шутят про косноязычие Черномырдина – и отказываются признавать его компетентность, характер, превосходное чувство юмора и то, что большинство анекдотов распространял про себя сам Премьер министр.
Начальник у Степаныча был интриган и сумасброд, который настолько боялся сильных фигур и конкуренции, что выжить при нем в правительстве можно было, только изображая легкую степень придурковатости… Обычная психология: когда «барин» видел «своих» - он отходил…
Дело было в августе 93-го года на заседании Правительства. За 4 часа рассмотрели 4 вопроса. Вначале Виктор Степаныч час вытирал сопли министров и губернаторов, жаловавшихся на катастрофическое состояние экономики.
Потом в повестке были вопросы о потребительской и сельскохозяйственной кооперации. Выступление докладчика было «никаким».
Это понятно, в те годы министрами стали назначать за персональную преданность президенту и с одобрения американского посла. Сплетничали, что в первое правительство на один из ключевых постов назначили вообще не знакомого со страной олуха, только за «знатную» фамилию. Если бы не советники при министрах, которые по слухам, буквально били министров по рукам, сомнительная кадровая политика первого президента могла окончиться намного раньше…
Послушав тогда министра экономики пару минут, Черномырдин прервал докладчика и стал рассказывать сам. Как он это делал!? Необычно… «Кто знает, чем кооператив отличается от акционерного общества?» насмешливо спросил он присутствующих. Рядом со мной на галерке сидел Виктор Геращенко, опальный председатель Центробанка. Он молча поднял руку, но ликбез относился не к нему. Задавав этот вопрос нескольким министрам персонально, и подняв тех со стула, Степаныч очень походил на школьного учителя.
Поиздевавшись над гайдарами и чубайсами, и путем опроса выяснив, что акционеры – это когда одна акция – один голос, а кооператив – когда один человек – один голос, Черномырдин прямо на заседании стал вносить правки в документы. Какой персональный интерес был в кооперативах у российского премьера и советского министра газовой промышленности?
Этот мамонт странно и одиноко смотрелся среди молодых стервятников. Решением Черномырдина пакет был сразу принят, отправлен на переработку и передан в парламент. Там он поздней и утонул… Основную часть элит вопросы реального экономического развития никогда не интересовали…
Четвертым вопросом было Приморье. Местные элиты сопротивлялись приватизации. На заседании возник спор, Чубайс прямо на заседании требовал скальп с тогдашнего губернатора края. Но желающих порвать на кусочки самого Чубайса, освежевать и выпотрошить – на заседании было намного больше. Однако темы приватизации, иностранных советников и свободного рынка – были ключевыми в политике Ельцина, и спорить с ними запрещалось.
Через полтора часа прений все осталось без изменений, но пар выпустили… Черномырдин на следующий день лично отправился на Дальний Восток, учить и убеждать местные элиты, что спорить с чубайсами бесполезно, а приватизацию полезней возглавить, так как это лучший путь легализовать капитал.
Он был удивительным человеком. Каким-то образом, оказавшись среди упырей и мошенников, он сам не казался упырем и мошенником. Всем своим поведением он возвращал веру в умного компетентного и ответственного лидера. Давал надежду, что где-то наверху существует разум, справедливость, свет в конце туннеля, и благодаря этому, все будет хорошо.
После того заседания я подошел с вопросами к губернатору Наздратенко и тем самым, как оказалось, напросился на многочасовой разговор с ним в гостинице субботним утром. Помню, как губернатор «пробовал» на мне рискованные политические темы, которые никогда не поднимались в печати. «Что будете делать в Москве, если завтра Чукотка, Приморье или Сахалин – объявят, что намерены вступить в США, как к примеру, Пуэрто Рико – ассоциированной территорией в составе штатов, что вы здесь в Москве станете делать?» - «А в чем же это будет лучше вам и вашим детям?» … и подобного интересного «треша» почти на четыре часа…
Когда ты можешь просто и понятно изложить любой вопрос, не жуешь сопли и оппонируешь по существу, то интересные темы сами идут в редакцию. Каким –то образом у меня оказалась сотня больших статей всего за год работы.
Но со своими представлениями о справедливости я был скорей исключением в дружном коллективе прохиндеев. Мое увольнение стало высокой оценкой «профнепригодности», и было более, чем логично.
Человек меня принявший, учивший профессии и уволивший, был действительно, очень хорош в журналистике. И он поступил, увы, совершенно правильно, так как надо было поступить. Я действительно не подходил этому делу. А он поздней стал членом Совета директоров некогда крупнейшей нефтяной компании – причем, по GR. Но за ним всегда была выжженная пустыня. Учителю – благодарность – благодарностью, но если тебе стало с говном не по пути… такой оценкой и таким конфликтом действительно горжусь…
Через год я едва снова не попал в журналистику. Пресс службе госкомитета по управлению имуществом требовались сотрудники. С моим послужным списком я прошел три собеседования, стал единственным кандидатом… Однако после «финального» интервью мою кандидатуру отверг странный американец, работавший «советником» прямо в этом Министерстве.
Странное было дело: американцы оказывали услуги, консультировали правительство, строили то, что не работает, на чем обогатились, а зарплаты этим странным «консультантам» включали в состав гос.долга. Чем они там занимались – один вопрос. Почему – другой. Но все было так, а не иначе.
Журналистская карьера окончилась, но полезные навыки остались. Умение разбираться в чужих интересах и реагировать, импровизируя – иногда помогало в других «сферах».
Двадцать лет назад для того, чтобы купить что-то из крупных предприятий в ходе приватизации – согласие приходилось получать на самом-самом верху.
Для такой цели в сентябре 1995-го года с увесистой пачкой документов по приватизации – я оказался в кабинете заместителя Председателя Госкомимущества.
Замминистра в течение получаса добросовестно «глумился» надо мной, показывая ошибки и тыча носом в недочеты пакета. Я не спорил, давая собеседнику «спустить пар». Когда он сказал все, что думал про «молодых-да-ранних», я поддакнул ему, одновременно посетовав на уровень экономической и юридической мысли. Ведь одни и те же документы могут стать основанием, как для успешной сделки, так и для уголовного дела. И с примерами. Словом, мы разговорились…
Когда мы вышли из кабинета, он уже панибратски обнимал и хлопал меня по плечу, советуя пересмотреть свое отношение к работе. Время тогда было другое, не было интернета и сотовой связи. Его секретарь на выходе стояла по стойке смирно. «Радмир Кильматов?» - «Да», – повернулся я. «Вам звонили из секретариата Черномырдина, и просили срочно с ним лично связаться…»
Вот так: не больше – не меньше… Надо сказать, что у моего начальника на работе фамилия была хотя и похожей, но все же другой. И это должен был быть он. Неожиданно я заметил, что Замминистра принял «стойку» своей секретарши, его глаза налились поволокой, словом, как говорили в криминальных сериалах тех времен, «клиент поплыл»…
«Зачем? Что я могу ему сказать?» – подыграл я ситуации, – «сам ему говорил, что все нужно делать абсолютно чисто, законно, чтобы комар носа… и как в танке,… и что говорить, когда решение не готово? Спасибо! Через полчаса обдумаю и доложу…» – закончил я как бы внутренний монолог,
кивнул –
и понимающе кивнули мне в ответ.
На следующее утро день пакет с подписанной «как была» программой приватизации – сам собой пришел на мой стол.
Самое странное сейчас, что молодые представители нескольких поколений в большинстве своем искренне верили той лабуде «для туземцев», которую под видом вершин экономической мысли – скармливали нам либеральные экономисты. Тысячи людей с детской невинностью делали то, что в любых других координатах – называлось глупостью или преступлением. Только поздней, когда «жизнь убедила» и пропала вера в справедливость происходившего – пропало желание жить по принципам того «странного» времени.
Сегодня на Украине странным образом повторяются неизвестные страницы того, что творилось в Москве четверть века назад. Смена власти, смена элит, удаление прежних «сливок» от властных рычагов, везде криминал, разнообразные программы оболванивания молодежи, странные комиссии для иностранных посредников, перераспределение собственности, олигархи, грабеж населения, конфликты. Проще найти дюжину сходств, чем одно различие.
Социальные эксперименты и гос.переворот 90-х изначально были обманом, вместо эффективных собственников собственность и власть перешла людям особого криминального мышления, повязанных круговой порукой, не способных к «креативу», к развитию, социальному взаимодействую… Но западные советники, приватизация и либерализация - никогда и не были способом отбора «сливок».
Эти «причиндалы» работают - для совсем другой части общества.
Если ты туда вляпался – твои проблемы. Но если ты это хотя бы понял, все лучше: ты уже на правильном пути.