Едва правительство вбросило такую массу ассигнаций на рынки, началась инфляция. Не потому что деньги не обеспечены; они-то как раз обеспечены - постоянно поступающим крестьянским зерном, просто денег в обороте стало сильно больше необходимого.
И в такой ситуации правительство, если оно берет ипотечные платежи зерном (а крестьянин склонен именно к этому варианту), сильно выигрывает. Это стандартное темное место, обычно прописываемое в договорах мелким нечитаемым шрифтом.
Есть вариант и с деньгами, и я уверен, что в такой ситуации цена была заранее прописана в договоре. Уже в 1863 году (помимо известных нам казанского, польского и литовского мятежей) крестьяне шумели повсюду. Не исключено, что как раз из-за того, что после вброса ассигнаций цена зерна в этих ассигнациях сильно возросла.
Увы, эти цифры на каждом углу в сети не валяются, но кое-что увидеть можно.
Обратите внимание на темпы роста вывоза зерна из России. На мой взгляд, это и есть крестьянские ипотечные платежи.
Завершение всех платежей планировалось к 1 января 1913 года, но основная масса должна была завершить платежи к 1861+49 - сразу после 1910 года. И в 1911 году народ поднатужился, а в 1912 году объемы резко упали.
Источник таблицы: Лященко П. И. Зерновое хозяйство и хлеботорговые отношения России и Германии в связи с таможенным обложением. Пг., 1915. С. 55.
В Европе было то же самое: вбросы ассигнаций и рост цены на зерно, которое большей частью приходилось отдавать в качестве платежей за ипотеку. И крестьяне сдавались, бросали все и выезжали в Америку - осваивать новые пространства для капитала. А Европа переключилась на ввозное зерно из России. Невзирая на в 4-5 раз меньшую урожайность, русское зерно было все равно дешевле европейского. Зацените масштабы прессинга нашего крестьянства.
По сути, Россия обеспечивала Европу зерном все то время, как Европа готовила новые плацдармы в Новом Свете.
В результате к 1873 году осталось три крупнгых поставщика зерна: Россия, Аргентина и Канада.
В 1875 году началось обвальное падение цен на зерно.
А в 1886 году в Канаде удалось адаптировать русский семенной материал (сорт "Ладога"), и для России все стало еще хуже.
***
Художник Константин Коровин оставил описание периода 1917-1923 годов.
Лично меня более всего поразило вот это:
Деревня Тюбилки взяла ночью все сено у деревни Горки. В Тюбилке сто двадцать мужиков, а в Горках тридцать.
Я говорю Дарье, которая из Тюбилок, и муж ее солидный, бывший солдат:
— Что же это вы делаете? Ведь теперь без сена к осени весь скот падет не емши в Горках.
— Вестимо, падет, — отвечает она.
— Да как же вы это? Неужто и муж твой брал?
— А чего ж, все берут.
— Так как же, ведь вы же соседи, такие же крестьяне. Ведь и дети там помрут. Как же жить так?
— Чего ж… Вестимо, все помрут.
Я растерялся, не знал, что и сказать:
— Ведь это же нехорошо, пойми, Дарья.
— Чего хорошего. Что уж тут… — отвечает она.
— Так зачем же вы так.
— Ну, на вот, поди… Все так.
Моя реакция: это до чего ж надо было заездить мужика!
Без самоуважения человеку никак нельзя. Но здесь выжжено все.