В традиционном обществе сферы деятельности разделены по полу и жестко взаимно табуированы. Мужчина не имеет права, например, на ткачество, а женщина - на рыбную ловлю (или наоборот, как в африканском племени, где женщины рыбачат, а мужчины гнутся на огородах). Половые табу нарушать нельзя. И вот рыночная деятельность изначально преимущественно мужская: надо грузить тяжести, управляться с волами (а скот чаще всего - мужская сфера), ехать в чужие края, ремонтировать тележные колеса, отбиваться от грабителей и - главное - общаться. Мужики не любят, когда их жены или дочери общаются с другими мужчинами, а потому - пусть лучше дома посидят, пока я за прилавком стою. *** Все это прямо упирается в проблему наследования: оно пока идет по женской линии, но собственность в женской сфере (землю, например) мать передает дочерям как приданное, а вот мужское имущество - телегу, волов, склады, забитое место на рынке - надо передавать сыну единоутробной сестры. Но - главное - мальчику, мужчине. Единое племенное право задолго до рынков как бы распадается надвое: женскую часть матрилинейного права и мужскую часть матрилинейного права, но рынки разделяют эти части права еще и территориально. Городское рыночное право брутальнее. *** Когда ситуация разовьется, именно город предложит патрилинейную передачу имущества и власти в наследство. И, поскольку основные рыночные активы в руках горожан (буржуа из бургов), эта модель и победит.
